Диктатор Владимир Путин убежден, что россиянам удастся полностью захватить 4 области Украины до конца 2025 года. Впрочем, такой сценарий маловероятен, ведь России понадобятся годы только для того, чтобы захватить Донецкую область.

Сейчас оккупанты создают предпосылки для масштабного боя за Константиновку Донецкой области. Аналитик Института изучения войны США (ISW) Джордж Баррос в интервью 24 Канала отметил, что это самая близкая цель врага. Больше о летнем наступлении и планах России – читайте далее в материале.

Обратите внимание "Могут превратить жизнь местных жителей в ад": Россия опасно приблизилась к Сумам, – WP

Украина уничтожила одну треть стратегической авиации России, то есть не менее 13 российских бомбардировщиков. Как вы оцениваете основные последствия этой атаки для России и в глобальном масштабе?

Ключевой аналитический вопрос, который я ставлю перед собой, как и наш Институт: была ли тактика, использованная украинцами в операции "Паутина", разовой эффектной акцией, или она станет новой устойчивой стратегией, позволяющей наносить удары не только по четырем-пяти аэродромам в России, но и по всем военным объектам на ее территории.

В течение длительного времени российское командование опиралось на стратегию глубины, на то, что оно может использовать расстояние для сохранения ряда логистических и оперативно важных логистических объектов на значительной досягаемости от зоны поражения украинским оружием. Однако если сейчас украинцы способны доставлять ударные FPV-дроны в любое место России и поражать любой объект, это означает значительное тактическое и стратегическое преимущество, которое Украина потенциально будет иметь.

Если операция "Паутина" была лишь одноразовой акцией, то ее эффектом станет лишь частичное ухудшение способности России запускать крылатые ракеты воздушного базирования. Если же эта тактика станет системной, и украинцы смогут держать под прицелом фактически все российские авиабазы и любые другие военные объекты, независимо от их расположения, это будет означать существенное усиление украинских возможностей.

Полное интервью с аналитиком ISW Джорджем Барросом: смотрите видео

Относительно влияния на удары и способности России их наносить, я оцениваю это как частичное ухудшение российских возможностей. Во время ударов россияне традиционно применяют сложные ударные пакеты, которые содержат иранские дроны типа "Шахед", баллистические ракеты наземного базирования, такие как "Искандер", северокорейские ракеты KN-23, а также крылатые ракеты воздушного базирования типа "Калибр".

Основу этих ударных средств в последнее время составляют дроны типа "Шахед". Поэтому даже, если убрать крылатые ракеты воздушного базирования, это не значительно ослабляет способность России продолжать атаки дронами или баллистическими ракетами. Впрочем, это все равно имеет значение.

Второй эффект, на который, по моему мнению, недостаточно обращают внимание, это новые бюджетные ограничения, которые эта ситуация наложит на процесс оборонного планирования и закупок в России на следующий год.

Россияне пытаются восстановить войска, включая сухопутные, воздушно-десантные (ВДВ) и военно-морской флот для восстановления Черноморского флота. Теперь к этой борьбе присоединятся воздушно-космические силы России (ВКС). Они будут выступать перед Кремлем с аргументами, что им надо восстановить и заменить стратегические бомбардировщики, поскольку они важны для ядерного сдерживания России.

Итак, мы приближаемся к бюджетному противостоянию ВДВ, ВКС, флотом и сухопутными войсками за право получить российские рубли из бюджета для восстановления своих сил. Это в основе позитивной проблемы, которую стоит навязать Москве.

Считаете ли вы, что если Украина продолжит наносить подобные удары по военным объектам, это может изменить ход войны или хотя бы заставить Владимира Путина переосмыслить свои подходы к войне? Может ли это заставить диктатора пойти на какой-то компромисс во время переговоров в ближайшем будущем?

По моему профессиональному мнению, вероятнее всего, нет. Я не думаю, что мы способны изменить путинское видение победы. В Институте изучения войны мы опубликовали анализ этой теории победы. По нашему мнению, Путин убежден в том, что сможет пересидеть Украину, даже, несмотря на удары по тылам России. И пока он считает, что сможет переждать снижение политической воли международной коалиции, которая поддерживает Украину, а это, я бы сказал, является центром тяжести всей войны, он будет держаться своего курса.

Украинцы, безусловно, способны наносить точные удары по стратегическим объектам в тылу; наносить экономические потери, уничтожать склады с боеприпасами и топливные базы, но это не меняет сути теории победы Путина. Да, это больно для врага, это имеет военную целесообразность. Однако все же, чтобы действительно изменить его расчеты, нужно достичь обратного развития событий на поле боя.

Я считаю, что украинское командование должно планировать удары и операции дальнего действия таким образом, чтобы они не просто уничтожали цели в тылу, но и способствовали контрнаступательным операциям, которые привели бы к потерям территории российской армией и освобождению украинских земель. Именно это будет иметь значительное большее влияние на путинское понимание войны, чем наложение новых расходов глубоко в тылу.

Украина нанесла уже третий удар по Керченскому мосту, используя тротил и подводные заряды. Как вы оцениваете новую атаку с военной и стратегической точки зрения? Какое, по вашему мнению, значение имеет этот мост в контексте общей ситуации на фронте? Способно ли даже его полное уничтожение существенно повлиять на ход боевых действий?

Керченский мост является чрезвычайно важным с точки зрения оперативной логистики. Россия использует его для объединения всех частей южного военного округа, переброски ресурсов, боеприпасов и техники в южный театр боевых действий – в Крым, Херсонскую и Запорожскую области. Это происходило еще в 2022 году и продолжается до сих пор.

Это ключевая артерия, включая важную железнодорожную ветку. Поэтому этот мост является чрезвычайно важным для достижения минимально необходимых территориальных достижений Украины, которые могут стать основой для переговорного мира, подписания Украиной достойного мира, который отвечал бы ее национальным интересам и одновременно интересам США.

В его условия обязательно должно входить освобождение значительных стратегических территорий в Херсонской и Запорожской областях. Итак, если говорить не об информационных, а об оперативных предпосылках для освобождения важных участков в Запорожской и Херсонской области, нужно целенаправленно ослаблять российские логистические артерии, наземные пути снабжения.

Говорится, в частности, о разрезании и разрушении Керченского моста, важного звена российской транспортной системы, аналогично тому, как украинцы взорвали Антоновский мост на Херсонщине. Однако Керченский мост – это сверхмассивное инженерное сооружение. Его очень трудно уничтожить. Возможно, только совокупностью различных подходов. Надеюсь, что Украина продолжит наносить удары и получит боеприпасы для вывода его из строя.

Интересно От Черного моря до Африки: в ГУР рассказали о резонансных спецоперациях

Я не инженер, поэтому это не моя специализация. По словам тех, кто разбирается в строительстве, разрушить его могут только авиаудары с фугасными бомбами крупного калибра. Возможно, существуют другие методы. Например, подводные подрывы. Я поддерживаю все усилия, направленные на вывод моста из эксплуатации. Но я не могу точно оценить эффективность того или иного подхода.

По информации Bloomberg, Путин убежден, что российская армия сможет прорвать украинскую оборону и установить полный контроль над 4 областями Украины до конца 2025 года. Как вы оцениваете такую цель Путина?

Я не могу сказать, какие именно цели стоят перед Путиным в этом году. Однако с профессиональной точки зрения считаю крайне маловероятным, что Кремлю удастся захватить все эти 4 области в определенный срок.

Если взглянуть на исторические темпы российского продвижения, им понадобятся годы, чтобы полностью захватить одну только Донецкую область. Россиянам придется прорываться через ряд мощно укрепленных городов, таких как Дружковка, Краматорск, Славянск, Константиновка и тому подобное. Я ожидаю, что именно кампании, а не отдельные бои за захват этих городов будут продолжаться очень много лет.

Меня бы это крайне удивило (если бы России удалось быстро захватить Донецкую область полностью – 24 Канал). Для этого Россия должна радикально отойти от присущего ей стиля ведения войны. То есть или россияне должны каким-то чудом восстановить способность к маневру на поле боя и за одну ночь преодолеть украинскую дроновую оборону, или же украинская линия фронта должна драматически обвалиться, что Россия могла бы использовать.

Поэтому, по моему мнению, мы вероятнее и в дальнейшем будем наблюдать незначительные тактические продвижения россиян через поля и села с колоссальными потерями с их стороны. Вполне возможно, что россияне в конце концов так и не достигнут поставленных целей.

По моей оценке, ближайшей целью России в летней кампании 2025 года является захват Константиновки. Они создают предпосылки для масштабного боя за город. И действительно возможно, что они его захватят, если мы будем говорить снова через 9 месяцев. Однако тоже возможно, что и нет.

В 2024 году все американские, британские, украинские аналитики обсуждали российскую кампанию за Покровск. А некоторые аналитики говорили, что Россия получит этот город. Как оказалось, несмотря на более 9 месяцев ведения боевых действий в направлении Авдеевка – Покровск, российские войска фактически завершили свои усилия вокруг Покровска, так и не захватив населенный пункт.

Они вышли на окраину. После этого российское командование существенно изменило свои оперативные цели. Части, которые ранее вели бои за Покровск, перебросили на направление Константиновки. Теперь они рассчитывают на успешное продвижение там. Так что посмотрим. Однако относительно захвата всей Донецкой области за короткое время, я был бы очень удивлен.

Ситуация вокруг Константиновки: смотрите на карте

Если же Путин продлит войну еще на один год, во что это обойдется России? Учитывая то, что количество погибших и раненых составляет один миллион, а российская экономика переживает трудности, как долго Россия сможет продолжать эту войну и с каким количеством проблем ей придется столкнуться в Украине?

Здесь нужно учитывать несколько переменных. Предположим, что уровень потерь у России останется нынешним. Если Украина продолжит наносить такие же потери – примерно от 35 до 45 тысяч убитых и раненых в месяц, – то Россия довольно скоро достигнет точки, где ей придется принимать крайне тяжелое решение. Думаю, это произойдет в течение следующих 12 – 18 месяцев. Я не могу точно сказать, когда, и не утверждаю, что это станет переломным моментом, но трудности будут неизбежны.

Российская модель финансирования войны неустойчива. Россия платит огромные суммы добровольцам за участие в войне. По имеющимся данным, разовая выплата за подписание контракта может составлять от 30 до 40 тысяч долларов – и это без учета ежемесячного жалования и компенсации в случае гибели или ранения. Если Россия продолжает терять от 35 до 45 тысяч человек ежемесячно, то в совокупности это колоссальные расходы, которые буквально уничтожают ликвидность фонда национального благосостояния.

Российская экономика перегревается. У граждан слишком много денег, они слишком много тратят – и это вызывает инфляцию. Центробанк России недавно снизил ключевую ставку, вероятно, не потому, что инфляция ослабла, а потому, что правительство принимает рисковые финансовые решения, чтобы поддерживать кредитование, производство военной продукции и сохранять лояльность банков и деловых элит.

К теме На 2 миллиарда рублей ежедневно: долги россиян продолжают расти

Но если посмотреть на совокупность факторов – инфляцию, нестабильность, рост расходов и дефицит бюджета – все это выглядит крайне неустойчивым. В истории России всегда было так, что когда государство ввязывалось в масштабную войну с тяжелыми потерями, солдаты умирали словно рабы. Людей заставляли идти на войну без какой-либо компенсации. Это были либо крепостные при царской имперской модели, или призывники в рамках советской системы.

Но та модель, которую использует Путин, совсем другая. Он установил новый общественный договор: государство платит тебе за участие в войне. Я считаю, что с политической точки зрения эта стратегия очень изящная. Ведь если ты погиб или был ранен, государство снимает с себя ответственность, потому что ты сам взял деньги.

Однако с экономической точки зрения это крайне неразумно. Такая система может сработать в условиях короткой так называемой "специальной военной операции" или краткосрочной войны. Но она абсолютно непригодна для долгосрочной, затяжной войны, которая продлится от 3 до 5 лет.

Вы уверены, что Россия может продолжать эту войну с нынешней интенсивностью в течение 12 – 18 месяцев. А по истечении этого срока ей придется либо провести полномасштабную мобилизацию, или заключить соглашение о прекращении огня?

Я считаю, что через 12 – 18 месяцев России придется принимать очень сложные решения. Это могут быть шаги в сторону перехода к полномасштабной военной экономике. Возможно, придется расширить национализацию для наращивания производства вооружения.

Кремлю, вероятно, придется пересмотреть условия контракта с военными. И здесь речь может идти не столько о мобилизации, сколько о резком снижении выплат. Например, вместо 40 тысяч долларов вернутся выплаты в несколько тысяч рублей – и это кардинально изменит ситуацию. По моему мнению, в таком случае значительно уменьшится количество желающих служить.

Вероятно, Россия будет вынуждена сократить свои цели в Украине. Ей придется выбирать между военной и гражданской экономикой. Возможен возврат к советской модели с приоритетом промышленности и обороны вместо производства потребительских товаров.

Это не обязательно будет означать завершение войны. И не означает, что Кремль официально объявит о начале полномасштабной войны. Однако Путину придется принимать крайне тяжелые решения, а мне кажется он этого не хочет. Его устраивает нынешнее положение вещей – политические и экономические компромиссы, достигнутые балансы.

Однако, возможно, ему придется от них отказаться. Россияне, как показывает исторический опыт, очень болезненно реагируют на нарушение своего социального контракта. Это глубинное общественное ожидание, и когда оно ломается – это вызывает серьезное общественное недовольство.

Считаете ли вы, что в подобной ситуации может возникнуть угроза российскому режиму из-за высокого уровня недовольства внутри страны – демонстрации или недовольства среди окружения Путина?

Я считаю такой сценарий маловероятным. Вертикаль власти в России остается очень прочной. Путин на протяжении всей своей политической карьеры демонстрировал, что происходит с политиками, олигархами и силовиками, которые идут против него.

Самый свежий пример – Евгений Пригожин. До того были Борис Немцов и еще раньше – Михаил Ходорковский с делом ЮКОСа. Олигархи хорошо понимают, что их ждет, если они попытаются бросить вызов системе. Поэтому я не считаю вероятным сценарий открытого мятежа или серьезного бунта среди элит.

Однако важно отметить: Путин действительно прислушивается к мнению олигархов и силовых структур. Его искренне интересует стабильность режима. Если представители этих кругов выражают недовольство политикой Кремля – это создает проблемы. Хотя риск переворота остается низким, внутреннее напряжение и давление со стороны ключевых групп влияния все же играют важную роль. Они глубоко влияют на стиль управления Путина и на его политические решения.

Вы также упомянули о марше Евгения Пригожина на Москву. Какие шансы на повторную попытку государственного переворота в России – так называемый "марш на Москву" в стиле Пригожина – со стороны других фракций в российской армии или среди наемников?

Я считаю, что эти шансы крайне малы. Министерство обороны России сейчас реализует масштабную кампанию централизации, которая имеет целью жесткое подчинение вертикали власти всех боевых формирований, в том числе нерегулярные части, прокси-группы, добровольческие батальоны и тому подобное.

Собственно, именно эта политика и стала причиной конфликта с ЧВК "Вагнера". Минобороны требовало, чтобы все бойцы ЧВК подписали контракты и перешли под административный контроль министерства. Многие отказались, поскольку считали себя лояльными не государству или армии, а именно ЧВК как отдельной структуре. Это и спровоцировало конфликт.

Однако после мятежа министерство обороны, по сути, вышло победителем. Сегодня все российские боевые подразделения обязаны подчиняться оперативному управлению минобороны. Даже "Африканский корпус" – отделение "Вагнера" в Африке – ныне интегрировано в систему командования генерального штаба. Иными словами, ситуация сейчас полностью под контролем.

Единственный гипотетический вариант – это если какой-то высокопоставленный генерал, преданный Кремлю, внезапно решит выйти из подчинения. Но я считаю это крайне маловероятным. Путин четко осознал риски, которые несли ЧВК "Вагнера" и Пригожин, и принял меры для стабилизации системы. По моему мнению, сегодня ситуация более надежная и контролируемая, чем год назад.

Евгений Пригожин стал чрезвычайно влиятельной фигурой. В 2023 году ЧВК "Вагнера" фактически была наиболее боеспособной силой в составе российских войск. Именно они вели бой за Бахмут и, в отличие от регулярных частей минобороны, у бойцов "Вагнера" был значительно выше моральный дух.

Руководство в ЧВК, по моему мнению, было более эффективным и менее коррумпированным, чем в структурах министерства. Преданность командованию – выше. Это была организованная военная структура, и это благодаря уникальной модели и культуре командования, которую заложили Пригожин и его соратник Дмитрий Уткин с позывным "Вагнер".

Мужчины, которые вступали в ЧВК "Вагнера", считали себя именно вагнеровцами, а не частью армии Сергея Шойгу или генштаба. Это было отдельное явление. Пригожин становился все более важной фигурой для Кремля, потому что к нему обращались тогда, когда был нужен конкретный результат. Например, во время битвы за Бахмут именно ему поручили задание, и он его выполнил – жестоко, но эффективно.

Со временем Пригожин увлекся своей значимостью. Его амбиции стали чрезмерными. Он начал открыто бросать вызов системе, публично критиковать Шойгу и Герасимова, обвиняя их в некомпетентности и коррупции. Но поскольку именно Путин назначил их на эти должности, критика Пригожина фактически ставила под сомнение легитимность самого Путина.

В ответ Кремль пытался дать четкий сигнал: руководит министерство обороны. Всем бойцам ЧВК "Вагнера" было приказано подписать контракты с минобороны России. Они отказались, заявив, что этого не сделают. Именно это и стало переломным моментом – поводом к так называемому "маршу справедливости", который сам Пригожин объяснял как борьбу за некое "донбасское государство". Это и стало непосредственной причиной конфликта.